ХРОНИКИ ЧАСТНОГО СЫСКА
Андрей Куц
Быль
(продолжнение)
Утром у каждого из ребят болела голова. Поэтому Чавкин наскоро оделся и поспешил за дозой зелья от бабушки-соседушки, проверенного накануне, чтобы опохмелиться. В это время ребята, оставаясь в доме, в один голос заявили его жене решительный протест. Сёма, Кирилл, Лёша и Рита были против употребления спиртного в качестве лечения. Они уговорили её раскупорить банку солёных огурчиков, чтобы попить рассолу и похрумкать ими под сваренную в штанах картошку.
Поправив здоровье таким нехитрым образом, они набрали из-под крана холодной воды в ведро и вышли на улицу — умываться-освежаться, окончательно изгоняя дурноту и хворь.
— Зачем мы ходили в баню? Нет никакого толка! — пожаловался Сёма. — Чувствую себя грязным и вонючим.
— От тебя и правда воняет, — сказал Кирилл.
— А думаешь, ты лучше? — возмутилась Рита. — Пить надо меньше.
— Кто бы говорил, — огрызнулся Лёша и зачерпнул ладонями холодную воду из ведра — плеснул себе на лицо. — Ух! Бррр-рр… Неплохо.
Прибежал Чавкин и крайне огорчился, уразумев, что распалась удачно сложившаяся компашка. Он скорбно побрёл в дом, пожалиться жене и утешиться её сочувствием. Но та зло гаркнула на него, отказалась от предложенной рюмашки Сэма и возвратилась к хозяйству. Клаве вдруг сделалось стыдно за своего мужика и за себя перед молодёжью. Ведь они хотели угодить ребяткам столь бесхитростным, злым способом, ввергнув их в длительный запой, чтобы ребятки стали податливыми как мякиш свежеиспечённого хлеба — и из них можно было бы вытягивать денежку. Клаве было стыдно. И ей страх как хотелось выпить, но она держалась и собирала на стол скромное угощение: картошку в штанах с огурчиками домашнего посола. Она думала, что ребятки давно такого не едали, и была рада их порадовать. Если бы она так не думала, она бы застеснялась скромности, если не сказать скудости предлагаемого стола, и тогда, пошуровав в холодильнике и подполе, наверняка бы предложила им куда как более богатое кушанье, каким изначально намеривалась потчевать их каждый деньской денёк.
Борька с печалью смотрел в окно на ребят, резвящихся возле ведра с водой, и без передыху осушал бутыль с самогоном от бабушки-соседушки, но невеликими порциями.
— Веселится молодёжь, — сказал Борька. — Пущай веселится.
Только тут Клава обратила на него внимание. Брови у Клавы сдвинулись к переносице. Она без слов, одним движением сняла со стола бутыль и понесла его куда-то в спальное отделение дома.
Боря ничем не прокомментировал сотворённое на его глазах беззаконное безобразие. Он лишь вздохнул и вернулся к созерцанию юности, резвящейся под его окном на его дворе, — до всего лёгкой, беззаботной юности, быстро выправляющейся от ударов и преображающейся. Он снова вздохнул.
— Мальчики, я хочу отсюда съехать, — в это время сказала Рита.
— Куда? — спросил Сёма и в очередной раз брызнул на Лёшу водой. Это занятие настолько увлекло Сёму, что до него не дошёл смысл сказанного Ритой.
— Точнее, я хочу не съехать, а вообще уехать. Перебраться в ближайший город. Например, в Ростов. Мы там ещё не были.
— Как так? — Лёша перестал реагировать на летящие холодные брызги. — Ты дезертируешь? Хочешь сдаться?
Сёма понял, что шутки закончились, что разговор пошёл серьёзный. Улыбка сползла с его лица.
— Я пока не решила, чего хочу. Но точно знаю, что нам нельзя жить в этом доме. — Рита кивнула на окно, в котором маячила физиономия Борьки Чавкина. — Это не наш образ жизни, не наши понятия. Понятно излагаю? И вообще, я хочу цивилизации. Сколько мы здесь уже находимся? Недели две? Я устала. Пока мы не придём к окончательному решению, мы сможем приезжать из города, чтобы дежурить у “Кольчуги”. У нас же есть машина. К тому же, может быть, “Кольчугу” завтра или послезавтра откроют. Тогда мы вернёмся в свой номер. А пока мы побудем в Ростове.
Мальчики мялись, переглядывались — обдумывали.
Конечно, Рита была права. Во всём. Надо было давно покинуть это место. Но с другой стороны… они ещё никогда не сдавались, не покидали позиций, не закончив начатого. Они всегда добивались поставленной задачи.
— Нет, — сказал Лёша, — такое нельзя решать вот так вот с наскока. Тут надо всё взвесить.
— Но ведь мы можем перебраться в город? — с надеждой спросила Рита.
— Это, пожалуй, можно, — сказал Сёма. — Но кто-нибудь должен остаться.
— Мы будем приезжать по очереди и дежурить, — сказала Рита.
— Это можно, — согласился Кирилл.
Лёша — владелец четырёхколёсного самодвижущегося транспорта, — пригладил мокрые волосы и сказал:
— Ну, что же, поедем в Ростов, посмотрим, найдётся ли для нас жильё?
— И кто же там со мной останется? — спросила Рита.
— Потом разберёмся, — сказал Лёша. — Сейчас надо думать о том, как мы объявим об этом вон тому типусу, который зыркает на нас заплывшими глазёнками сквозь мутное окошко.
Ребята разом обернулись и уставились на Борьку.
Тот перепугался, засуетился и принялся расставлять-поправлять то, что жена успела выставить на стол.
Ещё не было одиннадцати, когда ребята въехали в Ростов. Они проехали мимо стадиона, мимо кирпичных пятиэтажек, новых и старых, порой заброшенных, частных домов, обогнули местный Кремль, где за бело-розовыми стенами с бойницами и башнями было огромное множество всевозможных куполов, то ли церквей, то ли аж целых монастырей, и верно были там и княжьи терема да палаты. Вокруг сновал любопытствующий люд, фотографируя и прицениваясь к товару торговцев, расположившихся на жухлой траве-мураве вдоль стен Кремля. Там же беспокоились экскурсоводы, таксисты и зазывалы из ближних магазинов. Ребята остановились у Городского сада и вышли, чтобы размять ноги и спросить у местных, где недорогая гостиница.
Оказалось, что Кирилл утомился от проживания в дали от цивилизации не меньше Риты, и когда они въехали в Ростов, то город настолько ему приглянулся, что Кирилл рьяно запросился остаться. Лёша с Сёмой не возражали. К тому же у Кирилла, в отличие от Сёмы, имелись водительские права.
Добравшись до гостинице и разместив в комнате Риту и Кирилла, Лёша с Сёмой подались в обратный путь, к осиротелой “Кольчуге” и к Борьке Чавкину, умолившего ребят не съезжать, а дать ему задаток всего лишь в двести рублей, и за столь малую сумму иметь возможность в любой момент аж целую неделю пользоваться его с женой жилплощадью. В начале первого Лёша с Сёмой уже были на парковке возле “Кольчуги”.
После бурной, но безрезультатной ночи, почистив одежду, отогревшись, поев, Кокошкин завалился на боковую и проспал весь день. А Егор, покемаривший ночью, сидел у окна и смотрел в бинокль.
Через пять часов пассивного и неинтересного наблюдения Егора сморило. Он уснул прямо за столом. Спал он спокойно, ни о чём не заботясь, ни о чём не переживая.
У “Кольчуги” не происходило ничего примечательного, если не считать тех людей, что временами заворачивали к ней, желая перекусить. Чвакошвили, которому Егор всё-таки позвонил, обещал приехать только к вечеру. Сёма же с Лёшей вернулись в первом часу, принимая таким образом от Егора эстафету по наблюдению за объектом, — но Егор об этом уже не знал. Егор спал. Кокошкин спал.
Лишь только стемнело, Кокошкин подскочил на постели. Он в одних трусах и майке устремился к окну и схватил бинокль.
Как только вещи были заброшены в номер и принят душ, Кирилл с Ритой выбежали на улицу — им не терпелось видеть и знать.
Несколько часов они гуляли по городу. Они смотрели во все глаза, грызли облитые топлёным сахаром семечки, ели мороженое, посидели в кафе на улице, подсчитывая снежинки, которые, падая на асфальт, тут же таяли, между делом посетили Княжьи терема, поглазели на церковные древности в музее. На латке у стен Кремля приобрели красивые безделицы от фабрики миниатюрной живописи по эмали “Ростовская финифть”. Слушали колокольный звон, с регулярной периодичностью повторявшийся за стенами Кремля. От этих звуков внутри у них всё вибрировало и вроде как очищалось, и просветлялась душа, измождённая тоскою и печалью, истерзанная тягостными мыслями о бытие, что забирались в голову в “Кольчуге”, и уходил угарный чад вчерашней пьянки. В эти минуты Рите и Кириллу настолько светло и радостно смотрелось на серый мир, что в какой-то миг подумалось им, что сама природа прониклась их настроением — взыграла природа блеском, показав людям уж было позабытое всеми великое небесное светило. За две недели это был первый раз, когда Рита с Кириллом увидели солнце.
Они радовались, радовались, как дети.
Они прыгали, бегали, кричали, смеялись. Кирилл подхватывал Риту на руки и кружил её, кружил, кружил…
А колокольный звон снова плыл над городом. И озеро Неро, никак не замерзающее, с наползающими на берег бурунами, поднятыми холодным ветром близкого декабря, разбрасывало снопы искрящихся брызг. И Кирилл, в пылу безудержного веселья, поцеловал Риту в губы. Поцеловал по-настоящему — жарко, страстно, с наслаждением.
…Мир закружился, завертелся…
Они испугались. Они остановились. Они оторвались друг от друга. И в глазах у них застыло недоверчивое замешательство — это страх смешался… с желанием.
Как же они не додумались до этого раньше? Им же хорошо вместе! Они молоды. Они всегда рядом. Они во всех жизненных напастях подставляют друг другу плечо. Они симпатичные ребята! Они одиноки. Они нуждаются в близости. В конце концов, им просто нужен секс.
Рита улыбнулась. А Кирилл, чтобы скрыть своё смущение, не нашёл ничего лучшего, чем ещё один продолжительный и горячий поцелуй.
Они поспешили в гостиницу.
Они захлопнули дверь и заперли замок.
Они торопливо и пугливо разделись при тусклом свечении торшера. Они боялись проронить хоть слово, которое ненароком испортило бы доверчивое очарование момента.
Они нырнули под одеяло.
Они с опаской касались друг друга, исследуя постороннее обнажённое тело, привыкая, пробуя на вкус, на приемлемость, на качество.
Был вечер, было темно за окнами, приближался холодный декабрь, но двум молодым людям было жарко от тесных объятий.
Кирилл и Рита стали любовниками.
У них впереди была вся ночь, — жизнь перед ними стлалась махровым ковром, которым они оборачивались, как банным полотенцем. Только — это ковёр, на котором можно сидеть, спать, есть и танцевать или предаться вожделению.
Всё былое сгинуло, как не бывало. Только эта ночь и близость влажных тел, созданных вроде как из ничего, оставались на протяжении быстротечных, но вечных часов.
Пока Кокошкин собирался-одевался и разбирался с Егором: стоит ли тому тоже отправляться в ночь к “Кольчуге”, — к тоскующим на стоянке Лёше и Сёме присоединились Калач с Батоном. Они тихонько подъехали и встали в другом конце площадки от единственного на ней автомобиля. Всё время после разборок с ночным дежурным “Кольчуги”, они провели в обществе пацанов, бывших при пропаже Кирзы.
Поддержать автора:
QIWI Кошелек +79067553080
Visa Classic 4817 7601 8954 7353
Яндекс.Деньги 410016874453259
Поначалу Калач и Батон восприняли столкновение с каким-то там Егором Жулиным, как должное, как справедливый, честный бой, в котором они оказались слабее или менее подготовленными. Потому, исчерпав идеи о дальнейших самостоятельных поисках пропавшего товарища, они не придумали ничего лучшего, чем ещё раз потолковать с пацанами, косвенно виноватыми в пропаже Кирзы. В тот момент, к сожалению или радости, у пацанов шумела пирушка, которая быстро приближалась к апофеозу. Калач с Батоном сразу же были приглашены за общий стол, накрытый на съёмной роскошной даче за бетонным забором. Им были поднесены чарочки с вином и кусманы поросёнка, кувыркающегося на вертеле. Калач с Батоном захмелели, расслабились и рассказали о своих поисках Кирзы, о визите в придорожную забегаловку-ночлежку и… проговорились о ночном стороже Егоре — это был промах. Все ужаснулись. А потом подняли их на смех и начали подначивать на доблестный ратный подвиг во имя спасения пацанской чести. При этом из-за стола их не отпускали — сворачивать веселье никто не собирался. Банкет продолжался. На очереди были девочки! И Калач с Батоном, облизнув губы, жирные от свинины, раскрасневшиеся, более обычного заинтересовались процессом, движущимся в правильном направлении. Как только подвезли девочек, и те обжились, вальяжно прохаживаясь мимо ржущих и ухмыляющихся пацанов, Калач с Батоном отловили себе по завидному экземпляру. Усадив краль на колени, они принялись тискать и лапать их, отпуская непристойные шуточки. Гулянка продолжалась. Раны, нанесённые Егором, перестали ныть и на время забылись.
Как известно, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Веселье, устроенное новыми товарищами Калача и Батона, не было исключением из этого правила. Народ незаметно рассасывался, разъезжаясь по своим норам. Иные же оставались, лёжа или валяясь, где ни попадя — спали беспробудным сном, отравляя алкогольными парами свежий воздух близкой зимы, заползающий в приоткрытые окна. Никому уже не было никакого дела до нужд Калача и Батона, всем было по фигу. Поэтому Калач с Батоном, оставив изрядно поредевшую приятную компанию, поспешили спасать пацанскую честь самостоятельно. Ведь даже страшно помыслить, что случится в противном случаи, когда вся шатия-братия очухается и вспомнит о позоре бравых братков в длиннополых велюровых пальто.
Продираясь сквозь дурман, который наполнял их головы от недостатка сна, от весомого количества выпитого и выкуренного, утомлённые развязными и наглыми девочками, они съехали с шоссе, скрылись в сосновом бору и — вырубились. А через шесть часов, обнаружив себя в салоне всё той же машины, с трудом сообразив, куда и зачем они двигались, Калач с Батоном вернулись на шоссе, чтобы продолжить прерванный путь.
Теперь они стояли неподалёку от единственной на стоянке машины с какими-то ребятками, с сущими сопляками-малышами. А “Кольчуга” была закрыта! Они долго пялились, не веря своим глазам и вяло ворочая извилинами, заплывшими от “дури”.
— Чо это? — пробасил Калач.
— Не, ну ты понял? Во бакланы! Что выдумали.
— Чо это? Они чего — того? Почему закрыто?
— Ни фига себе, — глухо отозвался Батон. — Во бакланы! — повторил он.
— Что будем делать? — после долгого молчания, спросил Калач.
— Погнали к этому, как его? К пацану, в общем. Дома, небось. Там вздуем. — Батон захрустел пальцами, разминаясь. Бита, кастет, цепь, металлический прут ждали своего выбора и часа в багажнике, в котором помимо всего перечисленного, запрятанным в запасное колесо, хранился пистолет Токарева (ТТ).
— Погодь. Сперва спросим у этих ребяток, чо тут без нас стряслось? И чего они тут делают? Чего дожидаются?
— А может, не надо? — усомнился, струхнув, Батон. — Вдруг, это менты?
— Ты чо? — Калач удивился. — С чего бы это? Чо они тут забыли?
— Мало ли… может, нас дожидаются?
— П-фу! Чего пугаешь? Балбес ты, Батон! Такими вещами не шутят.
— Мало ли…
— Смотри, они курят. Пойдём, огонька спросим. Нет! Лучше сигарету.
— Пошли. — Батон натужно выбрался из машины в темноту холодного вечера.
Площадку перед “Кольчугой” освещало два тусклых уличных фонаря.
Сёме с Лёшей уже порядком надоело бессмысленное сидение возле покинутого здания. Они замёрзли, хотели есть и спать. У них ныло всё тело. Они не раз порывались уехать к Борьке на ночёвку, но при этом по-прежнему оставались возле “Кольчуги”.
— Дождались! — сказал Сёма, увидав фигуры Батона и Калача в развивающихся, распахнутых, длиннополых пальто — ничего хорошего это не сулило. Он выпрямился на полуопущенном сидении и постарался изобразить безразличие и расслабленность перед незваными гостями. — Говорил же, надо уезжать.
— Ладно тебе. Не паникуй. Подумаешь. Идут, чтобы спросить, почему закрыто заведение. Вот и всё. Ведь к нам уже подходило несколько человек, чего такого? Всё нормально.
— Да ты посмотри на них.
— Темно же. Толком не разберёшь. Не паникуй.
— Не паникуй, не паникуй, — передразнил Сёма. — Я не паникую, я просто проявляю осторожность.
Сёма с Лёшей курили при опущенных окнах, но пока Калач с Батоном шли, они успели поднять их и заблокировать двери.
Калач наклонился к окошку переднего пассажирского сидения и игриво постучал костяшкой среднего пальца.
Сёма с неохотой опустил стекло на один сантиметр.
— Ч-чем могу? — спросил он дрогнувшим голосом, но тут же нашёлся — закашлялся.
— Ну, вы, ребята, и накурили, — сказал Калач весело, разводя рукой дымок, потёкший в щель. — А сидите с закрытыми окнами — задохнётесь.
— Спасибо, — сказал Лёша.
— Чего? — не понял Калач и наклонился ниже, чтобы рассмотреть водителя.
— Спасибо за внимание и заботу. Мы как-нибудь сами разберёмся. — Это было дерзко. Лёша провоцировал нежданного собеседника.
— Пожалуйста, — отозвался Калач. Конфликт был не в интересах Калача. Ему от ребяток требовалась информация. — Мы вот, собственно, глядим, вы курите, огоньками сверкаете, а у нас, как назло, кончились сигареты. Не угостите страждущих-неимущих?
— Отчего же не угостить? Угостим. — Сёма извлёк из пачки две сигареты и просунул их в окошко. — Пожалуйста.
— Спасибочки. — Одну сигарету Калач дал Батону. Тот вяло закурил. — А мы вот едем, глядим, гостиница-харчевня. А сигареты кончились. Вот и завернули, чтобы купить.
— Понятно.
— Ага. А она закрыта. Позавчера ехали — работала. А сегодня — вона как. Не знаете, что случилось? Что за ЧП заставило закрыться место, которое должно работать круглые сутки?
— Там умерла женщина. Вчера ночью.
— Во как! Надо же… Этой ночью?
— Не этой, прошлой.
— Старая была или как?
— Вроде как отравилась. Вот и закрыли, до разбора причин.
— Ясненько-ясненько, — Калач выпрямился, переглянулся с Батоном, закурил. — А вы, ребята, что здесь делаете, чего дожидаетесь? Извините, конечно, но страсть как любопытно.
— Да так, — подал голос Лёша, невидимый Калачу. — Мы здесь должны встретиться с товарищами. Ждём-с.
— Да-ааа, — протянул Калач, — дела… А наш товарищ пропал с неделю назад. Тут пропал. И говорят, что до него много кто пропал. Вот так вот сразу и без следа. А мы его ищем. Ездим туда-сюда. А его нигде нет. М-да… А вы ничего такого не слыхали? О пропажах людей?
— Что-то такое слышали, — с ленцой отозвался Сёма. — Было дело.
— И вот теперь ещё смерть! М-да… Ну, хоть кого-то нашли. Пусть и не живого. Лучше так, чем никак. Верно? — Калач вплотную придвинулся к окну, стараясь увидеть реакцию водителя.
— Это так, — сказал Сёма.
— И мы слышали, что некоторых пропавших видели потом совершенно здоровыми и, уж конечно, живыми. Говорят, вроде как они ходят теперь по земле призраками… потому они тут, где пропали, и объявляются. Это значит, не спокойно им, маются. Оттого ходят, ищут своего убийцу. Так? Вы не слыхали?
— Слыхали, — пробурчал Лёша.
— Ребят? А может, вы выйдете из машины? Поговорим по-нормальному. Что это вы как будто боитесь нас? — Калач скроил удивлённую мордочку.
Лёша склонился к груди Сёмы и спросил:
— Зачем? — Он пристально смотрел на Калача. — Там же холодно. Мы сидим в машине и то замёрзли. Вы хотели сигарет? Мы вам дали сигарет. Угостились? Будьте здоровы! — Лёша поднял стекло.
— Ну, как хотите. — Калач двинулся, показывая, что уходит. Но остановился и снова наклонился к уже закрытому окну, к Сёме. Снова постучал костяшкой среднего пальца. — Алле, ребята!
— Да. — Сёма вернул стекло в прежнюю позицию — на сантиметр вниз. — Вот ещё что. Я хотел спросить. Вы не были здесь с неделю назад? Может, видели нашего приятеля, которого мы ищем? Он был в таком же пальто. Вот, как у меня. И с ним было ещё несколько приятелей. Они здесь ночевали.
— Нет! — чётко и громко сказал Лёша. — Нас здесь не было.
Калачу, как и Батону, не понравилась интонация и быстрота ответа. Они переглянулись.
— Извините, ребята, — сказал непринуждённо Калач и пошёл прочь, неторопливо возвращаясь вместе с Батоном к своей машине.
— Ну, что? К тому здоровячку в голубенькой береточке — поквитаемся? — спросил Батон, после недолгого молчания.
— Не нравятся мне эти ребятки. Ой, как не нравятся! — сказал Калач, рассматривая через лобовое стекло машину в другом углу стоянки. — Заметил, как они сейчас ответили? Врут же. Как пить дать, врут.
— Заметил.
— Получается, что в тот день они скорее всего тут были.
— Значит, надо вернуться и как следует потрудиться.
Батон открыл дверь и уже выставил ногу, но Калач остановил его.
— Не торопись, — сказал он. — Давай подождём. Не торопись. Они чего-то ждут. И мы подождём.
Батон захлопнул дверцу, уложил на колени внушительные руки молотобойца.
Поддержать автора:
QIWI Кошелек +79067553080
Visa Classic 4817 7601 8954 7353
Яндекс.Деньги 410016874453259
— Подождём, отчего же не подождать? Раз надо, значит, надо. Тебе виднее. У нас ты — голова.
— Голова — Кирза. Не забывай.
— Но… где же его искать-то теперь? Может, его и в живых-то нету.
— Может быть и так. Но пока не будет доказательств, будем считать, что босс — он.
— Согласен. Я что? Мне что? Я ничего. Я так.
— Возьми шоколадный батончик в бардачке и можешь вздремнуть. Я покараулю.
— Батончик — это хорошо. Это я не откажусь. Только, может, нам лучше отъехать? Чтобы они нас не видели, а мы их видели.
— Может быть, может быть… чуть погодя.
— О! Ещё кто-то едет, — сказал Батон и развернул шоколадку с клубничной начинкой.
Егор сразу опознал машину “наехавших” на него пацанов.
— Это те, с кем у меня возникли разногласия, — сказал он. — Я вам рассказывал.
— Интересно, им-то что здесь надо? — Кокошкин проехал мимо и остановился у машины Лёши и Сёмы. — Пока посиди здесь. Не выходи, чтобы чего не вышло, — сказал он Егору.
Сыщик вышел. Сёма с Лёшей обрадовались прибытию знакомых и вышли навстречу.
— Очень интересно, — сказал Калач. — Это что же, они вот этого типуса ждали?
— С ним ещё кто-то.
— Вижу. Подойти, побалагурить, что ли?
— Пошли. Я всегда готов.
— Нет. Сиди тут. Не надо пугать. Мы поговорим мирно. Никто никого не станет напрягать. Глядишь, скажут чего-нибудь, чего мы не знаем. — Калач выбрался из машины.
— Ладно, — пробурчал Батон и достал вторую шоколадку.
И тут в двух верхних окнах “Кольчуги” зажёгся свет.
— Это что? — выдохнул Калач — облачко пара повисло в недвижимом морозном воздухе.
— Что? Что там? — заволновался Батон.
Он изогнул шею, а трое людей возле двух машин прекратили беседовать и, повернувшись, как замороженные уставились на здание.
— Ух ты! — воскликнул Батон, подходя к Калачу. — А я думал, что здание опечатано. Что там никого не может быть. Разве не так? — он с надеждой посмотрел на друга.
— Всё верно, — подтвердил Калач. — Я тоже так думал. И сейчас думаю также. — И добавил: — С каждой минутой становится всё интереснее и интереснее.
В окне мелькнула тень.
За ней проследовала вторая.
— Призраки, — прошептал Батон.
— Не говори чепухи, — огрызнулся Калач. — Призраков не бывает. Это кто-то шалит.
— Надо проверить. Может, это шныряет маньяк, который завалил Кирзу?
— Да что с тобой сегодня? — возмутился Калач. — Никто его не завалил.
— Как же, — Батон хмыкнул. — Рассказывай. Тогда где же он?
— А это мы сейчас с тобой выясним.
— Что ты задумал?
— Войти в здание.
— Если, как ты говоришь, Кирза жив и там не маньяк, при чём тут эти огни? Как тот, кто там лазит, связан с Кирзой?
— Не знаю, но чудится мне, что это очень может быть именно так.
— А эти? — Батон кивнул на троицу.
— А что с ними? Пускай пялятся. Мы тихонечко зайдём сзади, с чёрного хода. Они не заметят.
— Да, но они нас видят. Они запомнят номер машины и настучат ментам.
— Это мы ещё поглядим. И вообще, не фиг меня смущать разным трёпом. Пошли.
— Пошли. Мне что? Мне ничего. Пошли, так пошли. — Батон, как телёнок, послушно последовал за Калачом. — Опаньки! — воскликнул он.
— Всё интереснее и интереснее, — прошептал Калач, вглядываясь в окна первого этажа, где тоже вспыхнул свет. — Ничего не боятся. Хозяйничают, как у себя дома.
Кокошкин, Сёма и Лёша не заметили Батона с Калачом, ушедших за край здания. Но их заметил Егор, сидящий в машине.
— Геннадий Иванович! — позвал он.
— Что, что тебе? — не отвлекаясь от разглядывания освещённых окон “Кольчуги”, отозвался Кокошкин.
— Братки пошли за здание.
Егор выбрался на мороз.
— Да? — удивился Кокошкин. — Чего это их туда понесло? А это точно они?
— Конечно. Они же вылезли из своей машины. Кто же ещё?
— Нечисть, — подсказал Лёша.
— Я же собственными глазами… — начал было Егор, но Кокошник его остановил.
— Верим, верим, — сказал он, успокаивая его.
— Что будете делать? — спросил Сёма у Егора и Геннадия Ивановича. — Вчера было так же? И вы не вошли?
— Погодь ты, — сказал Егор. — Чего входить? Сегодня обещался подъехать хозяин, Тамаз Ревазович. Он с минуты на минуту должен быть. Тогда и решим.
— Позвони ему, — обратился Кокошкин к Егору. — Где он там?
— Я только что звонил. Когда в машине сидел. Он уже близко. Минут через пять-семь подъедет.
— Подождём. — Кокошкин навалился задом на капот своей “девятки”, поджал, скомкал губы, спрятал руки в карманы — приготовился наблюдать и стоически ждать либо движения со стороны “Кольчуги”, либо приезда Чвакошвили, либо действий братков.
Хозяин заведения приехал быстрее, нежели ожидалось.
— Что, что тут творится? — возопил он, лишь только его нога коснулась асфальта, запорошённого свежим снежком. — Кто там? Кто посмел? Вы их видели? Почему вы все стоите и ничего не делаете?
— А что делать? — спокойно спросил Кокошкин.
— Как это что? Искать место, где они устроили взлом, и лезть туда, чтобы изловить мерзавцев! Или звонить, сейчас же звонить в полицию!
— И когда они приедут? — Кокошкин сохранял спокойствие. — Зачем они нам? Мы можем сами. Они ведь не полезут в опечатанное здание без санкции-постановления. Так же, как и мы, будут стоять и смотреть.
— Как это? Как так? — Чвакошвили был до глубины души не только обеспокоен происходящим, он был возмущён. — Где-то же есть проломленное место! Надо туда, туда надо!
— Мы вчера тоже так думали, и всё обошли, поглядели, пощупали — ничего нигде не сломано. Это шалят призраки, — спокойно сказал сыщик.
— Призраки. Да-да… — Чвакошвили смешался. И тут же встрепенулся: — Какие к чертям призраки! Что вы тут городите? На кой призракам зажигать свет? Да вон же, вон, глядите! Это же фигуры, мужские фигуры. Там — живые люди. А вы — призраки! Призраки обычно бестелесные, они эф-фемер-мерные. А это же сама плоть да кровь — куски мяса, расхищающие мою собственность! А ну, давайте все туда, туда, сейчас же!
Все посмотрели на Кокошкина.
— Даже не знаю, — замялся тот. — На ком будет ответственность?
— Да на мне, на мне! На ком же ещё? Всё под мою ответственность. Я вам даже заплачу, если вы их отловите.
— Как же это можно словить призраков? — удивился Лёша.
— Мальчик, — вкрадчиво сказал Чвакошвили, — какие могут быть призраки? Это — люди. Поверь мне.
— Люди? — переспросил Лёша.
— Вы же сами не раз видели этих самых людей, которые есть — призраки, — встрял Сёма. — Как же Вы говорите?
— Ладно, ладно… не знаю я, — сказал Чвакошвили. — Бог с вами. Ищите место взлома.
— А если его нет? — спросил Егор.
— Тогда и будем думать. Скорее всего, оно есть.
— Тут ещё двое товарищей приехало — братки, знакомцы наши, — напомнил Егор.
— Что? — Чвакошвили передёрнуло и глаза у него налились свирепой темнотой. — Что они здесь забыли? Где они?
— Ушли за здание. Наверное, к задней двери.
— Вот видите! Они сообразительнее и решительнее вас! — упрекнул Чвакошвили, но замешкался, опасаясь встречи с ними больше, чем с призраками. — А может такое быть, что это они там ходят?
— Нет, — сказал Егор. — Это не они. Они пошли, когда зажёгся свет наверху.
Чвакошвили внимательно посмотрел на своего подчинённого, облизнул холодные губы, сказал:
— Ну, ладно, пойдём потихоньку все вместе, поглядим, что там и как, пойдёмте.
Продолжить чтение Быль (продолжение)
QIWI Кошелек +79067553080
Visa Classic 4817 7601 8954 7353
Яндекс.Деньги 410016874453259